О ПОНЯТИИ СВОБОДЫ В МАСОНСТВЕ
Зодческая работа брата Е:. Д.: Л.: «Феникс» № 16, В.: Л.: Р.:
Понятие свободы является одним из краеугольных камней философии, социальной политики и нравственной доктрины Ордена Вольных и Принятых Каменщиков. Значение его для Ордена трудно переоценить, подтверждение чему – включение слова «вольный» в официальное название нашего сообщества, а также постоянное упоминание о свободе в ритуалах различных степеней и исследовательской масонской литературе.
Действительно, впервые переступая порог масонского Храма, каждый из нас слышит в ответ на вопрос: «Как дерзнул он таковые питать надежды?» — слова о себе как о человеке «свободном и добрых нравов». Для кого-то эта фраза звучит просто как ритуальная стилистическая фигура, кто-то вообще пропускает ее мимо ушей, но кто-то задумывается над ее смыслом глубже – и тогда он просто не может не погрузиться в размышления о том, что есть свобода вообще и свободен ли он сам, что есть свобода лично для него как отдельно взятого индивидуума и каковы ее пределы, если они существуют вообще.
На заре существования Братства понятие свободы его членов было основополагающим, и именно как братство свободных людей образовался наш Орден. Это само по себе можно считать явлением чрезвычайной важности, памятуя об условиях, в которых проходило его становление. Если принимать за основную версию происхождения Ордена из гильдий каменщиков – строителей готических соборов, то не свободный ли их статус кочующих из графства в графство и из государства в государство мастеров послужил той причиной, по которой именно каменщическому цеху выпала честь разрастись в общественное, культурное и религиозное, нравственное движение, вобравшее в себя разнообразнейшие традиции мировой эзотерической мысли. Наверняка именно изначально продекларированный каменщиками принцип свободы привлек в ряды мастеровых лорда Очинлекского, Элиаса Эшмола и всех тех, кто впоследствии стал составлять Ложи Джентльменов – провозвестники грядущего спекулятивного, умозрительного Царственного Искусства. Уже в те легендарные времена свобода резко выделяла каменщиков – строителей соборов из общего ряда ремесленников в силу того, что их профессия обязывала к постоянным передвижениям, с одной строительной площадки на другую, что было исключением из общепринятого правила закрепления мастерового за территорией того или иного землевладельца. Не будем забывать о страшной легенде о строителях московского Покровского Собора (Храма Василия Блаженного) и их ослеплении. Если мы помним, то причиной его явилось желание Грозного царя, чтобы никогда и нигде более мастера не могли возвести ничего подобного по красоте и величию. Вне зависимости от того, насколько правдива легенда исторически, само построение ее сюжета свидетельствует о том, что возможность возвести нечто подобное у мастеров была, и в этом они были неподконтрольны даже царю и Великому Князю, — что свидетельствует о том, что данным преимуществом странствующие строители соборов пользовались повсеместно.
Принцип свободы выступает в качестве закона существования Братства в «Поэме о нравственном долге», чаще именуемой по названию манускрипта, содержащего ее «Поэма Региус». В ней изложены основные законы Искусства Геометрии, или Царственного Искусства Вольных Каменщиков. Эти законы изложены в пятнадцати статьях и пятнадцати дополнительных пунктах, не считая ненумерованных приложений. 6-я и 11-я статьи содержат прямые указания на непреходящую ценность свободы и на то, что она является неотъемлемым качеством Мастера. Перед тем, как процитировать поэму, нужно пояснить, что на ранней, оперативной стадии развития Братства и в начале спекулятивного периода полноправными членами считались лишь достигшие степени Мастера, и лишь на них распространялись права и обязанности Каменщика. Поэма приводится в моем, пусть несовершенном с литературной точки зрения, но достаточно точном переводе:
Шестой закон в строю едином:
Над Мастером нет господина.
За то, чему он обучает
Ученика, он отвечает
Лишь перед Братьями и Богом,
И только в них он зрит подмогу,
Чтоб Братство было совершенно
И справедливо неизменно.
И далее:
Одиннадцатый вот закон:
Свободен Мастер, честен он,
Чтоб остальным служить примером
И наставлять в законах веры.
Этими законами, временем их составления и основополагающими принципами объясняются и многие другие положения внутреннего распорядка, регламента и даже многих центральных законов Ордена. Само понятие «свобода» трактовалось в те времена гораздо уже, чем принято меж людьми в настоящее время. Раб (он же крепостной, он же издольщик, он же керл, он же серф) не мог войти в собрание мастеровых как равный – это противоречило бы всем законам классового общества того времени. Если же он не мог быть равным остальным – он не мог быть членом сообщества вообще, поскольку принцип равенства ставится даже превыше принципа свободы: о нем говорится в преамбуле к пятнадцати законам, также в статьях 1-й, 2-й, 4-й, 10-й и 12-й. Отсюда же и неприятие регулярным масонством идеи членства женщин: мы следуем древним заповедям и ландмаркам, основанным на понятиях и светском законодательстве позднего средневековья, когда говорить о равноправии женщин, суфражизме просто не приходилось.
С другой стороны, отдавая дань времени, современное спекулятивное масонство пошло на некоторые «уступки» новым временам. В частности, 5-я статья предусматривает запрет на прием в Ученики инвалида или просто тяжело больного человека, мотивируя это тем, что он не полностью свободен, пребывая в плену своего недуга, делающего его неравным остальным Каменщикам в труде и отдыхе. Насколько известно мне, также сняты ограничения на прием в Ложи незаконнорожденных, во времена составления древнейших масонских законов лишенных всяких гражданских прав, а в наше время таковых прав не лишенных в силу общего развития либерального общества.
Однако существуют ограничения социального характера, действующие до сих пор. О них следует сказать особо, поскольку они неизменно вызывают интерес каждого вновь посвященного в свете самого понятия свободы и границ свободы в масонстве. Перед принесением торжественного обещания Ученика все мы были предупреждены о том, что данное обязательство никоим образом не находится в противоречии с нашими обязательствами перед нашим Богом, нашей страной и нашими семьями. В этом содержится глубокий смысл, до кон-ца понять который способен только тот, кто раз в жизни поставил перед собой вопрос: свобода – от чего? Об этом я собираюсь порассуждать ниже, а пока стоит только добавить, что масонское торжественное обязательство, как это не противоречит всему вышесказанному, именно ограничивает свободу человека, лишая его многих возможностей: хотя бы рассказать непосвященному приятелю о том, что он видел и слышал в Ложе и т. п. Однако это ограничение является таковым лишь в той степени, в которой свобода человека ограничена в обыденной жизни верностью тем или иным нравственным принципам, своей вере, своей стране, своим родным и близким.
Поэтому ничто не препятствует членству в Ордене лиц, принесших иные присяги и принявших на себя иные торжественные обязательства, как то: военных, врачей, священнослужителей. Хотя уже длительное время в различных масонских юрисдикциях ведутся споры относительно возможности членства в Ордене монахов. Некоторыми источниками их обеты считаются ограничивающими свободу настолько, что людьми свободными их назвать уже невозможно. Более умеренные исследователи полагают, что членство их возможно, при условии, что в принятые ими обязательства не входит пункт об обязательной проповеди своей веры, поскольку в регулярном масонстве запрещены разговоры о религии, а тем более пропаганда тех или иных религиозных или политических взглядов.
Само понятие «свобода» трактовалось и трактуется людьми по-разному в зависимости от эпохи, страны и личности трактовавшего – от нигилистического «все дозволено!» до гипотетического оруэлловского «свобода – это плен». Итак, что же есть свобода в масонском понимании этого слова? Ритуал гласит:
Свобода есть власть сделать или не сделать согласно своей воле. Для каждого Свобода есть возможность делать все, что не совершается вопреки добрым нравам и свободе другого. Она также есть право пользоваться пре-имуществами, даруемыми гражданам Законом.
Таким образом, традиция диктует отношение к свободе как традиционно демократическому понятию, в той или иной форме принятому как законодательная формула практически во всех демократических государствах мира. С точки же зрения нравственной, лично мне видится, что данная формула несколько недостаточно развернута в отношении понятия воли как философской категории. Первое и второе предложение как бы вступают в противоречие друг с другом: с одной стороны – поступать согласно своей воле, с другой стороны – эта воля ограничивается непосредственно нравственным Законом («добрыми нравами») и законом общественным («свободой другого»).
Альберт Пайк в своем фундаментальном труде «Мораль и Догма…», в главе, посвященной истолкованию градуса Подмастерья, сводит данную формулу даже к более простому, хотя и более патетическому императиву: «Свобода есть героическое мужество поступать так, как поступать должно». Удивительно близко по смыслу ко всем нам известной «формуле» свободы как «осознанной необходимости».
Так что же, противоречие неискоренимо, и свобода действительно есть плен?
Каждый из нас неизменно сталкивается с этим вопросом, и не только в профанской жизни. Сейчас мы живем в относительно демократической стране – но в ней постоянно возникают споры и разнотолки относительно границ демократических свобод и свободы вообще. Те же самые проблемы постоянно находятся в центре внимания общественности в старейших демократиях мира: взять хотя бы близкую нам проблему принудительной регистрации членов Ордена, занимающих общественные посты в Великобритании, которая проходит в настоящее время и вызывает закономерную острую реакцию наших британских Братьев.
Я так подробно останавливаюсь на вопросе свободы социальной, чтобы далее сказать, что здесь возможно провести параллель с понятием духовной, внутренней свободы, которая, собственно, и находится в сфере нашего внимания.
Считать ли нашу веру, наши нравственные принципы, наше воспитание ограничителями нашей личной свободы. Или это – наоборот, ее проводники, путеводные нити, ведущие к совершенству? Вольны ли мы в выборе пути? Конечно, вольны. Мы вольны выбрать путь совершенствования или нравственного падения, поисков Истины или поисков возможностей потакать своим низменным инстинктам. Это вопрос выбора.
Но выбор-то мы уже сделали – вот что главное. Мы вступили в Орден Вольных Каменщиков, то есть тем самым выбрали путь совершенствования, путь духовного и нравственного роста, поиска Истины. А Св. Иоанн говорит (8:32): «…и познаете истину, и истина сделает вас свободными». Такая простая логика. Мое глубочайшее убеждение состоит в том, что Высшая Истина – одна, как един Господь, и что она открывается любому, кто искренне стремится обрести ее и следует путем нравственного роста, вне зависимости от того, в ка-кой конкретно он ходит храм и как именует Единого, от того, за какую партию он голосует на выборах.
Единственное ограничение мне видится в признании самого существования этой Истины – и это тоже простейшая логика. Теоретически можно «отменить» Бога, как бы кощунственно это ни звучало, и примеры этому есть, как ни прискорбно, в истории мирового масонства. Можно перестать трудиться во Имя Великого Строителя Вселенной и назвать оставшееся либеральным, то есть свободным, масонством. Но как потом говорить о поисках Истины, раз и навсегда отринув ее источник? Какой свободы искать?
В Псалме 118:45 говорится: «… буду ходить свободно, ибо я взыскал повелений Твоих». Человек по природе своей слаб, глуп и низок, – опираясь лишь на самого себя, он давно пребывал бы в пучине беспросветности. Налагая зависимость сам на себя – в формах государства, конфессиональных рамок, семьи и пр. – он действует с переменным успехом. Поэтому первый мой вывод относительно свободы масона и ее границ будет таким: внутренняя свобода масона – в отсутствии для него ограничений в полете мысли постольку, поскольку мысли его направлены во благо, а высшее благо есть Бог. Подтверждением этому служит и 2-е Послание Коринфянам (3:17): «Господь есть Дух; а где Дух Господень, там свобода».
Второй же вывод служит распространением формулировки ритуала на область братских отношений между людьми: и это не только и не столько дань христианству, сколько закономерный вывод из самого смысла существования нашего Ордена, хотя можно только позавидовать четкости формулировки апостола в Послании к Галатам (5:13): «К свободе призваны вы, братия, только бы свобода ваша не была поводом к угождению плоти, но любовью служите друг другу».
***
