Зелот
Несмотря на то, что история масонства в России насчитывает уже почти 300 лет, явление это на российской почве все равно остается иностранным, в чем-то до сих пор переносным и переводным, привитым, а не исконным. С этим связан целый кластер проблем, начиная от сложности трансляции европейских смыслов эпохи Просвещения на современные реалии постсоветской России и заканчивая вечными и непрекращающимися вот уже более 20 лет (с 1991 года) спорами о переводе и смысловых оттенках перевода тех или иных словесных конструкций масонского ритуала.
Нужно отметить, что здесь важны несколько существенных аспектов текстологической структуры современного российского масонского ритуального пласта, носящих как собственно текстологический, так и гипертекстовый характер.
Во-первых, при передаче российским вольным каменщикам печатных ритуалов французскими братьями в начале 1990-х была осуществлена передача не аутентичных рабочих материалов российского масонства XIX века или эмигрантского русскоязычного масонства ХХ века, а ритуальных материалов, для этой конкретной цели созданных путем компиляции аутентичных источников и специально переведенных французских материалов. При этом перевод и компиляция осуществлялись этническими носителями русского языка, для которых он, тем не менее, родным не был (потомки эмигрантов), отсюда ряд неточностей и лексических курьезов в текстах ритуалов.
Во-вторых, вся история российского масонства XVIII и XIX вв. (например, в изложении А.Н. Пыпина) свидетельствует о том, что работы на русском языке велись в российских ложах не чаще (а иногда значительно реже), чем на языках иностранных (немецкий, французский), и при этом определенно отсутствовал единый стандарт русского ритуального текста.
В-третьих, работы в российских ложах проходили в эти два века по ряду уставов и масонских систем, чьи ритуалы даже не всегда существовали в переводе на русский язык, а если переводы и были выполнены, то использовавшаяся в них терминология никак не соотносилась с ранее использовавшейся в других системах ритуальной практикой.
В-четвертых, собственно современные российские ритуалы, использующиеся в работе современных лож различных уставов, представляют собой комплекс текстов, переведенных в разное время разными людьми, принадлежащими к разным юрисдикциям российского масонства, по оригиналам, предоставленным руководством соответствующих юрисдикций. Тексты эти (за исключением ритуалов Шотландского устава в редакциях ВЛР и ОВЛР и Устава Мемфиса-Мицраима в редакции НДС Франции) не подвергались после перевода серьезной литературной и научной редактуре, а также между ними нет терминологического единообразия, поскольку за 20 лет существования российского масонства не был выработан терминологический стандарт. Причины этого разнообразны — от неосведомленности современных масонских авторов о работах других масонских авторов и неудержимого стремления застолбить за собой тот или иной термин, до принципиального намерения той или иной юрисдикции отличаться от остальных на уровне терминологии, генерируя подобие нового, собственного эгрегора.
Неоспоримый разрыв масонской традиции преемственности на российской почве — по опыту прошедших со времени восстановления 20 лет — не залечивается на уровне языка: текста и речи. Не существует прямой преемственности между русскоязычными масонскими ритуалами XVIII, XIX, XX и XXI вв., поэтому не существует и преемственности отдельных терминов, используемых постоянно и одинаково в одинаковом контексте.
Отсюда вытекают две проблемы современных переводов масонских ритуалов.
Первая состоит в том, что существующие в настоящее время масонские лексиконы, помещенные в работах А.И. Серкова, С.П. Карпачева и О.Ф. Соловьева, не совпадают между собой в определении терминов и, в любом случае, по ряду не вполне понятных причин довольно редко служат для переводчиков и редакторов ритуалов справочным материалом. Отсюда, в частности, проистекает и потребность каждого нового переводчика ритуалов (не говоря уже о профанах — авторах сочинений на масонскую тему) в измышлении терминов из глубин собственного духа.
Вторая проблема, диаметрально противоположная первой, что не удивительно, состоит в том, что в стремлении уйти от самостоятельного творчества в области перевода, от самодеятельности, переводчик начинает умышленно архаизировать собственный язык и использовать термины, почерпнутые из старинных масонских или масоноведческих текстов, вне современного контекста и современной смысловой парадигмы. Несомненно, архаичный язык масонского ритуала составляет неотъемлемую часть общей атмосферы масонского собрания, духа масонского Ордена в целом, но при этом очевидно, что во имя этого духа и этой атмосферы текст ритуала должен быть максимально очищен от всех двусмысленностей, могущих нарушить его серьезное и одухотворенное восприятие участниками.
В качестве примеров подобных проблем перевода и терминологического единообразия хотелось бы разобрать два наиболее спорных понятия масонского обихода, с точки зрения современного российского ритуального использования.
При этом неизбежно обращение к языкам оригинала, которые предлагается отсортировать по степени релевантности в следующем порядке:
— английский, как первый и изначальный язык масонского ритуала; при этом известно (А.Н. Пыпин, И.А. Якубовский, П.П. Пекарский), что после И.П. Елагина не осталось масонских рукописей на английском языке, и поиски первоисточников перевода здесь вряд ли возможны;
— немецкий, как преимущественно использовавшийся российскими масонами на протяжении большей части XVIII и XIX вв.
— французский, как «второй язык» масонства в мире (по времени образования первых лож и частоте использования) и «третий язык» масонства в России (ставший «первым» только в период возрождения Ордена в 1990-е годы).
Товарищ — Подмастерье — Сотоварищ
Данный термин, принятый для обозначения второй орденской степени, вызывает наибольшее количество нареканий и противоречий. Нет такой антимасонской книги или статьи, где не обыгрывалось бы терминологическое единство между масонским и социалистическим дискурсами на примере данного слова.
Здесь вполне уместен риторический вопрос, с которым часто приходится сталкиваться переводчику масонских текстов: «Ну а как это по-другому сказать?».
По-английски, это понятие выражается словом Fellowcraft, в свою очередь, происходящим от словосочетания Fellow of the Craft — член Цеха. Термин Fellow и в прошлые века, и в наше время используется в английском языке для самого широкого и общего обозначения полноправного членства в той или иной организации. Это подтверждается современной практикой присвоения этого титула членам научных, общественных и деловых сообществ и организаций: Fellow of the Royal Society, Fellow of the Royal College of Surgeons. Важно, что в этом термине неизменно присутствует значение полноты членства: в этом смысле термин Fellow означал бы применительно к российской академической системе звание академика Академии наук, в противовес званию член-корреспондента.
В раннем английском масонстве название Fellow of the Craft носила единственная степень (при выборной должности Мастера ложи и неполноценном, частичном членстве в Ордене учеников), и это название полностью отражало положение вещей, потому что речь шла о члене Цеха, полноправном и при этом не занимающем особых (выборных) постов. Примеры старинных масонских манускриптов и известного «Письма Евгения Филалета» свидетельствуют, что иерархическая шкала приветственного обращения к масонской организации строилась по нисходящей: «the Worshipful Master, Wardens, Fellows and Brethren» — Досточтимый Мастер, Wardens, [полноправные] члены и братья [цеха].
В немецком языке термин Fellowcraft превратился в совершенно закономерно выбранное слово Geselle, что является прямым переводом, также со значением «член общества» («общество» — Gesellschaft).
Во французском языке этот же термин превратился в слово Compagnon, со временем паронимически1 «возвратившимся» в английский язык, когда в нем возникла необходимость разграничить понятия «брат каменщической ложи» и «companion капитула Царственного Свода». Это слово происходит от латинского слова со значением «с кем вместе ел хлеб», и наиболее подходящим для него аналогом в русском языке было бы «однокашник».
Традиции русского языка отражены в известном словаре В.И. Даля и не оставляют места сомнениям: в русскоязычной традиции существует устоявшееся и исконное понятие, определяющее полноправного и полноценного члена [ремесленного, профессионального, торгового] общества, гильдии.
Товарищм. дружка, сверстник, ровня в чем-либо; однолеток; односум; помощник, сотрудник; соучастник в чем; клеврет, собрат, Товарищ детства, совоспитанник. — по службе, сослуживец.
При этом существует в русском языке и пароним:
Компаньон м. собеседник; дружка, товарищ, или член общества, торгового круга. Компанство ср. товарищество, приязнь, дружба.
В то же время в современном русском языке этим словом скорее обозначается деловое, корпоративное сотрудничество, ступень в корпоративной иерархии, или же спутник в путешествии, поездке. Гильдийное, цеховое значение этого слова утрачено. Поэтому найденный еще российскими вольными каменщиками XVIII века нейтральный «обходной путь» наименования этой степени — Подмастерье — видится идеальным для обихода символической ложи, потому что отражает русские языковые реалии ремесленной практики и не несет почти никаких лишних смысловых оттенков, за исключением смысла «неполноценности» относительно звания Мастера, которая подразумевается приставкой «под-». Но в контексте «нового», спекулятивного трехстепенного масонства этот смысл закономерен и справедлив, а оперативные ремесленные реалии в данном случае не так важны для русского перевода.
Когда в России (еще в рамках ВЛР в 2003-2004 гг.) делались первые шаги к основанию капитулов степени Царственного Свода (Royal Arch) английского образца и первые российские братья получали посвящение в Миддлсексе, перед ними встал вопрос о переводе ритуалов соответствующих градусов, сначала образца Алдерсгейтского капитула, затем — так называемой Доматической системы. Ключевым термином (о чем было сказано выше) в этой степени является звание члена степени — Companion.
Одним из действующих лиц ритуала степени Царственного Свода является Иисус, сын Иоседеков, персонаж библейских Книг Ездры и Неемии. При обсуждении перевода ритуалов российскими братьями в Лондоне одним из самых частых предметов ожесточенных или, напротив, юмористических дискуссий было часто встречающееся в ритуале обращение «любезный товарищ Иисус». Конкурировать с ним могли разве что обращение «товарищ Писец» и общий призыв «прошу вашего внимания, товарищи».
Какими бы смыслами ни был наполнен ритуал, какими бы словесными формами ни пользовались его составители в любые исторические эпохи, работы по тому или иному ритуалу проводятся именно в современных условиях и современными российскими братьями, а поэтому нельзя следовать страусиной политике и делать вид, что в наше время слова значат то же самое и наполнены теми же контекстными смыслами, что и в прошлом. Язык — неизменно живое и неизменно изменчивое явление, языковая практика и гипертекстовые взаимоотношения смыслов и реалий не могут не влиять на целостное эмоциональное восприятие ритуала его участниками и даже просто его пассивными читателями. Если принимать ту концепцию, что ритуал имеет для его участников сакральное значение и служит им руководством для духовной работы, своего рода инструкцией по перемещению в иное, пограничное состояние сознания, в иную, пограничную реальность, то каждое слово ритуала и каждый метатекстуальный его аспект должен быть выверен до мелочей именно с точки зрения способствования или препятствования осуществлению данного перехода.
Естественно, не следует воспринимать современные меняющиеся языковые реалии как догму и как требование постоянного изменения сакральных (ритуальных) масонских текстов в угоду тенденциям современного русского разговорного языка. Например, двусмысленное звучание в современном русском языке слов «сесть» (обычно заменяется на «присесть») и «кончить» (обычно заменяется на «закончить») пока еще не приобрело тотального характера и поэтому не идет речь об их замене в масонском ритуале. Но слову «товарищ» в «советском» смысловом поле на российской земле уже скоро исполнится сто лет, и вряд ли можно говорить о перспективах скорого его возвращения в «товарно-ремесленное» смысловое поле.
Самым чистым, свободным от лишних смысловых напластований и нейтральным был бы вариант использования в значении Fellow русского слова «член». Но нужно ли объяснять, почему это слово нельзя делать основным званием масонского Ордена, состоящего из носителей современного русского языка?
После продолжительных дискуссий в Лондоне российскими братьями степени Царственного Свода было принято решение именовать персонажей Ездру и Неемию в ритуальных текстах «летописцами» (что никоим образом не нарушает, а напротив — укрепляет контекстуальное единство материала), а основным званием степени считать титул «сотоварищ» как наиболее близкий по смыслу.
Сотоварищм. сотоварка ж. товарищ, или совоспитанник, сослуживец, соучастник, помощник по делу, в торговле, в пути; собрат, ровня по чему-либо, или старый и короткий знакомый. Сотоварищество, быт, состоянье сотоварищей, товарищество; дружба, связи товарищей; или общество, круг, братство, союз многих.
Страж — Надзиратель — Блюститель — Смотритель — Надсмотрщик
Не менее, а может быть, и более важным для масонского обихода является отсутствие однозначного и единообразного термина для обозначения второго и третьего лиц в иерархии масонской ложи. Не исключено, что язык всего лишь отражает социальные проблемы, связанные с данными должностями, поскольку не секрет, что испокон веку в российской практике круг обязанностей этих должностных лиц был очерчен крайне широко и неопределенно и, за исключением одного-двух конкретных «долгов», работа их сводилась почти исключительно к повторению сказанного Досточтимым Мастером во время ритуального собрания.
Первые упоминания о Wardens в масонской ритуальной практике практически совпадают по времени с первыми случаями письменной фиксации реалий масонского обихода вообще. Слова Warden, ward, а также родственное им слово Steward употребляется уже в Манускрипте Кука (1450). Wardens — это подмастерья, пользовавшиеся наибольшим уважением в гильдии или мастерской и наивысшим доверием Мастера, которые выбирались прочими подмастерьями (или назначались Мастером) для осуществления функций помощников Мастера, распорядителей работ и блюстителей порядка на собраниях ложи. Традиционное расположение братьев масонской ложи по стенам помещения (при свободном центре) обусловило наличие двоих Wardens, соответственно, следивших за порядком на двух символических «колоннах» (точнее, в двух шеренгах) братьев. Однако изучение планов лож раннего периода (по гравюрам и чертежам в ранних ритуалах и конституциях) позволяют предположить, что в первых спекулятивных ложах расположение братьев было скорее хаотичным, а назначение двоих Wardens носило просто организационный характер.
Слово Warden происходит от древнесаксонского глагола weardan — охранять, от которого происходят также слова «берегись!» (beware) и «стюард» (др.-англ. stigweard — «хранитель помещения»). Путем характерной для романо-германского взаимного влияния замены согласных англо-саксонское слово ward произошло от того же латинского корня, который в современных романских языках мутировал в корень guard с тем же значением «хранить, охранять, поддерживать». Словом Ward в английском языке в зависимости от контекста обозначается всякая поднадзорная, подконтрольная территория (например, в больнице — палата).
В немецких ритуалах слово Warden (хранитель) переводится как Aufseher (над-смотрщик), во французском — как Surveillant (над-смотрщик), в испанском и итальянском — как Vigilante (бодрствующий, бдительный, блюститель, часовой).
В русской традиции, согласно упомянутым выше историческим исследованиям, использовались (с более или менее равной частотой) термины Смотритель, Надзиратель, Надзорщик, Надсмотрщик, Начальник, Блюститель и Стражник. По немецкой и французской традиции, они иерархически обозначались как Первый и Второй, между тем как англо- саксонская традиция наименования их «старшим» и «младшим» была распространена значительно менее. В современной российской практике, начиная с 1992 г., практически неизменно в большинстве ритуальных сводов использовалось слово Страж (что лишний раз подтверждает отсутствие прямой преемственности между ритуальной практикой масонства дореволюционного и пост-советского). В настоящее время проблема перевода этого звания снова и снова поднимается и становится предметом обсуждения в различных масонских послушаниях. И снова здесь основополагающим противоречием становится негативный контекст употребления ряда синонимов в связи с советскими реалиями или реалиями предшествующих периодов истории страны.
Так, например, слово «надзиратель» неразрывно связано в современном российском менталитете с должностной структурой пенитенциарных учреждений России и СССР, а если смотреть глубже — то и с должностью «околоточный надзиратель», которая, вне всякого сомнения, была лучше знакома российским масонам XIX в. (пусть они и не оставили нам своего мнения по этому поводу). Точно так же слово «надсмотрщик» явно связано с литературными контекстами, связанными с рабством и эпохой Древнего мира (в крайнем случае, эпохой Нового времени в европейских колониях). Понятие «смотритель» более или менее плотно отождествляется с хранителями музеев (хотя само слово «хранитель» вполне могло бы использоваться для обозначения Warden).
Для удобства анализа можно изучить словарные статьи на эту тему.
Надзорщик, надзорщица, случайно, временно приставленный для надзора; надзиратель м. надзирательница ж. смотритель, насмотрщик по обязанности.
Смотритель чего, над чем, надзиратель, блюститель, наблюдатель, начальник, приставленный для надзору, порядку; экзекутор.
Блюститель м. блюстительница ж. блюдущий над собою или над другими; строгий исполнитель, хранитель каких-либо правил, закона, порядка; смотритель, страж, наблюдатель.
Страж м. сторож, караулыцик, безотлучный насмотрщик, блюститель, надзиратель; часовой.
Хранитель, -ница, хранящий, о(со)храняющий что-то.
Очевидно, что в современном масонском обиходе Warden исполняет обязанности надзора за исполнением воли Досточтимого Мастера ложи, осуществляет управление ложей в его отсутствие, сохраняет единство ложи и порядок в ней, наблюдает за ходом работы остальных членов ложи и оценивает результаты этой работы. При этом следует помнить, что распорядителями в ложе являются все же стюарды, которые редко назначаются в российских ложах (поскольку их функции по ритуальному обустройству помещения возложены на Обрядоначальника и Агапмейстера), но тем не менее Wardens не могут поэтому именоваться распорядителями. Скорее они действительно являются Стражами, поддерживающими колонны ложи в порядке, или, если это звание слишком ассоциируется с охраной помещения (хотя здесь терминологического противоречия фактически не существует при сложившейся практике охраны врат ложи особо назначенным Привратником), то Хранителями, Блюстителями.
Таким образом, можно заключить, что для обозначения понятия Warden в современных российских ритуалах вряд ли применимы термины Надзиратель, Надсмотрщик или Смотритель — по причине непременно возникающих негативных смысловых коннотаций и принадлежности с скомпрометированному в современном российском узусе лексическому полю. В силу того, что термин Страж успешно используется в российских ритуалах на протяжении 20 лет, он не вызывает такой негативной реакции и является вполне адекватным и отражающим масонские реалии. В общем и целом же для более полного отражения в языке функций данных офицеров, исходя из исторических истоков формирования масонской терминологии, в знак уважения к традициям преемственности российского масонства XVIII и XIX веков было бы разумно и логично воспользоваться одним из старинных обозначений данной должности, которое при этом носило бы характер в меру архаичный и при этом отвечающий современным условиям восприятия — а именно термином Блюститель, или Хранитель.
В масонском обиходе есть немало архаичных слов (взять хотя бы однокоренное со словом «запонка» слово «запон») и оборотов (например, стоит вспомнить о возникшем во время второй редакции ритуальных текстов Шотландского устава недопонимании вследствие смешения смыслов архаичного оборота «возвышать» в значении «поднимать», например, меч, и «посвящать в следующую степень»). Кроме того, не только перечисленные выше слова меняют со временем смысл: здесь стоит вспомнить и не вполне понятные современному человеку со стороны различные модификации эпитета «великий» применительно к масонским реалиям (это слово употребляется в архаичном смысле «большой, главный, общий», как в словах «великоросс», «Великобритания»), вызывает сомнения корректность употребления в современном контексте термина «эксперт» (хотя одной из функций этого офицера и является надзор за четким исполнением всех положений ритуала) и т.д.
Однако одной из первейших задач современного масонского ритуала должно стать следование золотому срединному пути, пролегающему между сохранением всего исконного, подлинного и важного в старинных ритуальных источниках и адаптацией символического языка ритуалов к современной рабочей практике, без которой церемониал обречен на постепенное повторение судьбы литургии ортодоксальных церквей — в которых язык богослужения превращается для подавляющего большинства паствы в иноязычную мантру, грозящую двойным искушением обессмысливания и фетишизма. Точно так же и масонский ритуал — призванный в каждый миг своего исполнения воздействовать на определенные элементы духовной организации масона, — должен выполнять эту функцию, невзирая на изменение окружающих обстоятельств и адаптируясь к ним в частностях, сохраняя неизменным основное и целое. Ведь это азы, что следует обращать такое же пристальное внимание на слова ритуала, как на последовательность совершаемых действий.
Образно говоря, как нельзя задувать в ложе свечи, так же нельзя и как попало пользоваться словесными орудиями ритуала, поскольку каждое слово в нем призвано приобщать члена масонского Ордена как к вековой истории духовного поиска, так и к современности духовной жизни, ведь в этой реальности нет ни прошлого ни будущего, но лишь единое вечное настоящее.
- Пароним — слово, в разные исторические периоды заимствованное из одного или разных языков другим языком в разных вариантах написания и произношения: например, русские слова «госпиталь», «отель» и «хостел», а также «травести» и «трансвестит» являются паронимами [↩]
